ТО ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ, ТО КАПРИЗНЫЙ, ЛИДЕР COLDPLAY КРИС МАРТИН - КОМОК ПРОТИВОРЕЧИЙ. НО ТЕПЕРЬ, КОГДА ГРУППА ЗАПИСАЛА НОВЫЙ АЛЬБОМ, ГДЕ ЕСТЬ ПАРА ПЕСЕН, СПОСОБНЫХ УБИТЬ НА МЕСТЕ ЗРИТЕЛЕЙ ФЕСТИВАЛЯ ГЛАСТОНБЕРИ, ПРИШЛО ВРЕМЯ ОПРАВДЫВАТЬСЯ УЖЕ НЕ КРИСУ, А ЕГО КРИТИКАМ.

 

Был момент, когда казалось, что он вот-вот рассыплется на части - во время NME Awards в феврале прошлого года. Тогда Крис только что сошел с самолета, при­летевшего из Австралии, и к тому же был на грани разрыва со своей подружкой. Ничего удивительного, что вид у него был взволно­ванный и вообще не ахти.

Когда Криса вызвали на сцену – получить награду в номинации "Открытие года", – он вышел, сжимая в руке бутылку шампанского (а ведь он не пьет, утверждая, что ему не нравит­ся вкус спиртного), и начал бессвязно шутить по поводу прически Крейга Дэвида. Зрители стали свистеть. Крис затравленно замолчал и быстро вернулся на свое место. А через не­сколько минут не вынес позора и исчез, вы­скользнув через боковую дверь.

Спустя полтора года NME сидит с 24-летним фронтменом Coldplay в "Депо" - базе на севе­ре Лондона, где Крис Мартин репетирует в компании согруппников: Джона Бакленда (ги­тара), Гая Берримена (бас) и Уилла Чемпиона (барабаны). Группа готовится к выходу нового альбома, "A Rush Of Blood To The Head", кото­рый настолько крут, что точно заставит взгля­нуть на Coldplay по-новому даже самых упер­тых скептиков. Через две недели после этого интервью им предстоит выступать хедлайнерами в Гластонбери. А Крис все никак не может забыть о тех прошлогодних NME Awards.

"Мне кажется, я в тот день слегка облажался, - улыбается он. - Я чувствовал себя такой фальшивкой. Почему? Да потому что я сидел рядом с Боно, Ноэлом и всеми остальными и такой: "Что, черт возьми, я тут делаю? У меня же диплом. Да и вообще, какой из меня рок-н-ролльщик!" А когда я выходил из здания, то по­думал: "Ну и ну. Да, уж лучше пускай Боно этим занимается".

Наверное, все дело было в том, что Крис Мартин никак не мог отойти от шока, вызван­ного быстрым (и всемирным) успехом Coldplay. За год до этого сингл "Yellow" – одна из самых красивых и безупречно продуманных песен в истории – внезапно сделал Coldplay знамени­тыми. Но самим музыкантам казалось, что они не заслуживали такой славы.

"Мы чувствовали себя студентами, сорвав­шими банк, – говорит Крис. – Внезапно у нас появилось все, о чем мы только мечтали. Мы начали ездить по всему свету и получать на­грады, но я все еще не мог поверить, что мы всем нравимся. Тем более что мы все равно продолжали каждый день получать от кого-ни­будь по ушам".

 

А сейчас?

 

"Я до сих пор верю только тем, кто нас не­долюбливает. Но по крайней мере я уже не со­мневаюсь, в чем состоит наша миссия. Я знаю, что одержим пением и сочинением пе­сен, и знаю, что человек, с которым я каждый вечер выхожу на одну сцену, – мой самый лю­бимый на свете гитарист. А еще я знаю, что у нас нет ни малейшего желания быть просто хорошей группой. Мы хотим создавать что-то великое, затрагивающее душу. Как я недавно сказал: мы хотим сочинять лучшую музыку на свете".

Когда Крис Мартин говорит о том, что Coldplay до недавнего времени ежедневно "получали по ушам", он не преуве­личивает. Для группы, которую критики всегда пытались предста­вить воплощением слабости и безволия, Coldplay пробудили не­обычайно сильные эмоции. На­пример, у бывшего босса лейбла Creation Алана Макги. В 2000 го­ду, когда дебютный альбом Coldplay, "Parachutes", получил но­минацию на Mercury Music Prize, a его обожаемые Primal Scream нет, Макги разразился злобной ре­чью, в которой заявил, что Coldplay сочиняют музыку для "тех, кто писает в постель" Ниче­го злее до этого момента в адрес Coldplay еще не произносилось. Впрочем – и после этого тоже.

Если задуматься, несложно по­нять, почему Coldplay вызывали такую негативную реакцию. У этих ребят университетское образова­ние (все будущие участники группы познакомились в лондон­ском University College в 1996 го­ду), и они, что совершенно непростительно, относятся не к богеме или люмпенам, а к настоящему среднему классу (мама Криса – учительница, а отец – бухгалтер). К тому же Coldplay, как и Travis, отвергают традиционные рок-н-ролльные ценности: излишество во всем, бунтарские настроения, – в пользу более неопределенно­го намерения "волновать людей".

А еще у Coldplay есть Крис Мартин – первый непьющий фронтмен со времен Моррисси, который вдобавок не боится пуб­лично признаваться в том, что умеренность – его единственный порок. Впрочем, в отличие от Моррисси, у Криса и с сексуаль­ной ориентацией все совершенно банально. Да и невозможно, со­гласитесь, представить себе, что­бы бывший лидер The Smiths за­явил на весь мир, что среди его основных увлечений - "крикет, плавание и бег по кругу" (как ска­зал Мартин в интервью NME в июле 2000-го).

Несмотря на все это, рани­мость и честность Coldplay распо­ложила к ним не только простых слушателей (на сегодняшний день альбом "Parachutes" продан в количестве пяти миллионов копий), но и коллег-музыкантов. После своего концерта в лондонском за­ле Shepherds Bush Empire в конце 2000-го, на который пришли На­тали Имбрулья и Кайли Миноуг, Coldplay чуть в обморок не попа­дали, обнаружив у себя в гримёрке Лиама Галлахера. А он всего лишь пришел сказать им, что ког­да услышал "Yellow", снова захо­тел сочинять музыку.

Две недели назад брат Лиама Ноэл сообщил NME. "Мне нравят­ся Coldplay. Похоже, что у Криса все получится. Я и понятия не имею, почему Макги во все это ввязался. Какого вообще хрена он сказал, что они сочиняют му­зыку для энуретиков?"

Скоро все сомнения относи­тельно Coldplay будут окончатель­но развеяны. Их новый альбом написан под влиянием резкой му­зыки 80-х (U2, Echo And The Bunnymen, The Cure) и полон люб­ви, смерти, потерь и ощущения истекающего времени.

Крис Мартин пережил попу­лярность, обрушившуюся на него после выхода "Parachutes". Те­перь он знает, какова миссия его группы. Его новый альбом намно­го лучше первого. И все-таки из­нутри его гложут все те же трево­ги и заботы.

Когда мы приступаем к интер­вью, расположившись в пустын­ной комнате, Крис, одетый в бе­жевый джемпер с V-образным вырезом, садится на самый край дивана и плотно прижимает ко рту микрофон. Когда мы говорим ему, что в этом нет необходимос­ти, он настаивает на том, что так ему легче думается. Глаза у него как всегда широко раскрыты, но разговаривает он сегодня как-то на редкость гнусаво (Крис думает, что подхватил простуду и вот-вот разболеется).

Первое, что он заявляет в мик­рофон. "Я лысею. К концу года мы будем выглядеть как Genesis. Я не шучу".

Беспокойство Криса, гранича­щее с паранойей, давно уже стало легендой. Однажды, увидев ре­цензию на альбом "Parachutes" в NME и обнаружив, что ему поста­вили 9 баллов из 10, вокалист Coldplay позвонил автору, чтобы выяснить, за что ему снизили балл. Когда мы спрашиваем, не устает ли Крис волноваться по любому поводу, он отметает наш вопрос, говоря "Мне не нужно ничьей жалости. У меня абсолют­но все в порядке". Он всегда го­ворит так, когда ему задают лич­ные вопросы.

С самого начала Крис уверяет всех нас, что в прошлом году ра­дикально сменил имидж и не же­лает оглядываться назад. Пере­ломный момент случился во вре­мя американского тура в про­шлом году. Начав говорить об этом, он уже не может остано­виться.

"Мы чуть было не послали все, когда на одном радиофестивале нас забросали бутылками и ком­пакт-дисками, – говорит он тихо, с микрофоном во рту. – Мы были такой акустической группой, а зрители ждали Staind и Blink-182. Когда мы сошли со сцены в Вашингтоне, я подумал, что надо ли­бо завязывать со всем этим и позволить торжествовать всем тем, кто нас не любит, либо ска­зать им: "Да пошли вы в жопу, нам хватит тех нескольких милли­онов людей, которым мы нравим­ся". И вдруг меня словно оглуши­ло: "Я – это я, и я не хуже других". Незачем волноваться о ком-то еще, потому что мы всего лишь маленькие суетливые человечки. Любой, начиная с Нельсона Манделы и заканчивая Майрой Хиндли (знаменитая манчестерская де­тоубийца. – NME), – личность, у которой есть дар, и только ей ре­шать, как этим даром распоря­диться. Внезапно я перестал бо­яться кого бы то ни было.

Теперь я просыпаюсь каждое утро и мне насрать на Бобби Гиллеспи и любого, кому мы не нра­вимся. (Закрывает рукой микро­фон.) А Бобби Гиллеспи пусть пой­дет подрочит. Если честно, я вооб­ще не верю в его музыку. И если раньше это меня как-то волнова­ло, то сейчас - нет. Если хочешь быть крутым, надо делать только то, что хочется, а мы всегда так и поступали. И если тебе хочется си­деть в Met Bar и нюхать кокаин – ради Бога! Только от этого ты не станешь лучше, чем я или еще кто-то, – например, Фрэн (Фрэн Хили из Travis. - NME). И как толь­ко я это понял, сразу перестал беспокоиться".

Ругательства в адрес Primal Scream не случайны. Сегодня они репетируют в другой части "Де­по". Незадолго до интервью Крис увидел, как Бобби Гиллеспи наме­ренно опрокинул свою чашку с чаем на пол в столовой. Это до сих пор его злит. Впрочем, это все неважно…

"Как когда-то сказал Джонни Роттен, ты просто делаешь то, что делаешь Я не говорю; пошли в жопу все окружающие, просто ни к чему бояться непонятно кого. Ни к чему больше думать, что я не способен сделать то или это. Ведь я все могу! Это просто потрясаю­ще - понимать такие вещи! Бла­годаря этому я теперь могу рабо­тать в десять раз больше - ведь я понимаю, что я нормальный чело­век, хотя и играю в Coldplay. Поду­маешь – Coldplay! Думаю, что ес­ли боишься смерти, значит, жи­вешь правильной жизнью".

 

А вот это важно. На этой по­следней мысли основан весь аль­бом "A Rush Of Blood To The Head".

 

“Правильно” – сияет Крис. - Эта пластинка о том, как правиль­но поступать, ведь жизнь так ко­ротка. И неважно, что в твоей жизни главное – любовь или же­лание немедленно остановить вредоносные мировые корпора­ции, нужно заниматься этим прямо сейчас, а не откладывать на потом. Половина жизненной силы – это страх смерти. Ну а другая половина этой силы лично для ме­ня – это боязнь облысеть. Это да­же хорошо, что жизнь короткая, потому что, зная это, каждый день живешь на полную катушку. Это помогает не обращать внимания на тех, кто тебя не любит".

 

За последние пять минут Крис четыре раза сказал NME, что он никого не боится, и сейчас, похо­же, скажет это еще раз.

 

Крис: "Не стоит никого бояться".

 

Ну, что мы вам говорили?

 

"Но это же правда! Наполеон был всего лишь обычным парнем. Это так странно! Это заставляет думать так: "Черт, я могу сделать что угодно, но, с другой стороны, могу завтра умереть".

 

Что-то ты часто говоришь о смерти

 

"Ну, некоторые из моих одно­классников уже умерли, вот я и думаю: "Черт, как же так? Мы же в футбол вместе играли!". Не то чтобы я был зациклен на смерти. Просто, когда осознаешь, что па­рень, с которым вместе ходил в школу, умер, начинаешь больше ценить свою жизнь. Это очень важно – понимать, что твое вре­мя ограничено".

 

И больше не о чем беспоко­иться?

 

"Ну... – он пожимает плечами.

- Я всегда беспокоился о всяких вещах, и со временем они все разрастаются и разрастаются. Вот сейчас я сосредоточен на этой. Но это не значит, что я от этого впал в депрессию и рыдаю целыми днями, завернувшись в черный саван".

Во время прошлого интервью NME с Крисом Мартином (это бы­ло в марте 2000 года) музыкант признался, что восхищается аль­бомом Стинга "Ten Summoner's Tales". Теперь же он слушает, по­хоже, совсем другие вещи:

"В прошлые выходные я от­крыл для себя Sex Pistols, - сооб­щает Крис с сияющим лицом. – Никогда и не думал, что они мне могут понравиться, но я просто приторчал! Слушаешь их, и такое ощущение, что тебе снова 12. Я вчера включил "Never Mind The Bollocks" и подумал' "Зачем вооб­ще нужна другая музыка'". И тут же оборвал себя: "Заткнись, – сказал я себе, – что ты несешь, тебе же надо проталкивать свой собственный новый альбом".

 

Хм, кому-то из Coldplay нра­вится Sex Pistols? Это действи­тельно переворот.

 

"Может, они и кажутся жут­кими чуваками, но, по-моему, Джонни Роттен полон состра­дания к другим людям. Думаю, именно об этом он и говорит в книге "The Filth And The Fury": "Я пою все это не потому, что ненавижу ближнего своего, а потому, что люблю его и меня огорчает то, как к нему относятся другие"

 

Понятно. Так значит что, те­перь вы и Sex Pistols - примерно одно и то же?

 

"Думаю, вам будет непросто убедить в этом других. Может, вам стоит говорить: "Boт Travis, Starsailor, Coldplay и Sex Pistols", а? Мне кажется, есть смысл об этом подумать…"

В конце интервью Крис гово­рит, что "всегда стремился быть более уверенным в себе". Он за­являет, что никого не боится, но так часто это повторяет, что поне­воле начинаешь в этом сомне­ваться

Однако в том, что он страшно горд тем, чего достиг, нет никаких сомнений. В какой-то момент Мартин вдруг заявляет, что с ним "практически бесполезно гово­рить о новом альбоме. Я его не слушаю и понятия не имею, о чем он". Когда мы предсказываем пластинке большой успех, Крис скептически отзывается: "Многие наверняка подумают, что это как второй альбом Spice Girls - не та­кой клевый, как первый. Конечно, там есть хорошие моменты, но что я могу сказать? Я никогда не за­писывал альбомов ради собст­венного удовольствия. Это все равно что наблюдать за тем, как ты сам занимаешься сексом".

Через пару часов успокоив­шийся было Крис вдруг сорвется во время фотосессии для NME, потому что ему покажется, что идея для съемки - какая-то несе­рьезная: ведь он давно уже не тот наивный 22-летний мальчик, вне­запно попавший в поле зрения общественности два года назад.

"Я похож на своего отца, – за­мечает Крис. – Волнение и трево­ги заставляют нас делать что-то хорошее и важное. Большинство певцов сочетают в себе невероят­ную надменность с паранойей, – ну, не с паранойей, а с чем-то та­ким, что помогает им выйти на но­вый уровень".

 

И каков новый уровень для Coldplay?

 

"Как я уже говорил, нам недо­статочно быть просто хорошей группой, – отвечает Крис и нако­нец-то кладет микрофон на пол. – Мы всегда хотели быть только лучшими".


[отсканировано: санти]
[дата: 05.10.2003]
[источник: NME] ГРУППА, КОТОРАЯ ХОЧЕТ БЫТЬ ВЕЛИКОЙ